Из старенького приемника  Фрэнка   доносились приятные для сельского жителя звуки музыки в стиле кантри. Не зря говорят, что под приятную музыку работа идет гораздо веселее. Макс уже начистил пол ведра картошки и не заметил бесшумно подошедшую, не смотря на свои габариты, Каланчу.
- Кто так чистит?!!! – командным голосом  заорала великанша в ухо Макса,  произведя изо рта гораздо больше децибелов, чем старенький приемник Фрэнка, - что ты вместе со шкуркой пол картошины срезаешь? Сразу видно, что в армии не служил. Ботаник.
- Почему же не служил? – Макс обиженно почесал нос, - служил.
- Ты?!!! – количество децибелов не уменьшилось, но теперь из ругательно – назидательной интонации они перестроились в вопросительную, - ты служил?!!! Не может быть.
- Почему не может? Говорю, служил. Врать тебе, что ли буду, - упрямо пробубнил Макс.
- И в каких же, позволь интересоваться войсках? – великанша присела рядом с парнем.
Макс демонстративно продолжил орудовать ножом, всем своим видом показывая, что не желает продолжать разговор. Но Каланчу это особо не интересовало.
- Что же за два года тебя так и не научили картошку чистить? – растянув свой огромный рот до ушей с помощью нахальной улыбки, спросила Каланча.
- А я не два года служил,-  положив нож рядом с ведром, ответил Макс.
-  А,  ты же студент. Ну,   год.  За целый год вполне могли научить картошку.
- Не год. Я служил один день, - выпалил парень.
- Что?  - децибелы из великанши вновь построились в вопросительный ряд, - один день? Это как?  Нет такого срока службы.
-  Срока службы нет, - согласился Макс, - но я служил один день. А потом меня выгнали из армии.
- Как так, выгнали? Так не бывает,- сказала Каланча,  подняв нож и запустив его в дерево. Лезвие легко вошло в ствол.
- Бывает, не бывает, - передразнил Макс, -  вот было. Меня, вообще, по ошибке забрали. У меня отсрочка была. Ехал себе спокойно в институт, а тут в метро рейд по отлову уклонистов. Всех молодых парней военные с милицией останавливали и по спискам проверяли. Видимо, был в списках уклонист мой полный теска, с таким же годом рождения.  Я возмущался, кричал, требовал справедливости. Но на двух крепких парней в военной форме мои доводы не подействовали. Не очень вежливо, но все же, помогли они мне добраться до автобуса, забитого молодыми парнями.  По дороге узнал, что везут нас в распределительный пункт.  А после, так называемые,  «купцы» будет отбирать солдат для своих частей.
       Привезли нас в распределительный пункт, загнали в какую-то комнату, усадили на стулья. Рядом со мной расположился полноватый амбал. Причем, уселся он на стол, а не стул. И закурил. В комнату зашел сержант. Может младший, может старший. Я в этих лычках особо не разбираюсь. С зелеными погонами. Пограничник, значит. Это я знал: у пограничников зеленые погоды,   в авиации синие, во внутренних войсках красные.
«Слезь со стола. И погаси сигарету, - грозно обратился  сержант к моему соседу,- здесь не курят». Амбал не отреагировал.   «Ты глухой? Здесь  не курят», - повторил сержант. Призывник  удостоил военного пренебрежительным взглядом и  пробасил в ответ: «А мне можно. Я дурак». «Мне по фигу, кто ты, - гнул свою линию сержант, - говорю,  слезай со стола  и туши сигарету. Здесь не курят». « Мне можно, я дурак, - не сдавался амбал, - Я вот тебя сейчас съем, и мне за это ничего не будет, - и, видя, что сержант не очень-то испугался,  для большего устрашения добавил, - сейчас разобью бутылку, возьму стекло и начну тебя резать и кушать.  И ничего мне за это не будет. Потому что я дурак.». Сержант не стал выяснять, откуда  амбал  возьмет бутылку, и почему он на призывном пункте, а не в психушке. Только махнул рукой и вышел из комнаты.  А я сделал вывод, что в армии дуракам  все можно.

- Дальше – то, что было? Почему тебя из армии выгнали?  Рассказывай! – потребовала Каланча.
-Извини, некогда мне тут лясы точить,-  сказал Макс, поднимаясь и выдергивая нож из дерева, - надо картошку дочистить.  Я тут не собираюсь до темноты сидеть.
- Да сама я почищу,  - Каланча  отобрала нож у Макса и принялась ловко избавлять картофелины от шкурок, - а ты давай рассказывай.
- Ладно, если сама почистишь, продолжу, - сделал одолжение Макс, - пришел в комнату другой сержант. Начал  загружать призывников работой, чтобы без дела не сидели.  Меня и еще трех парней отправили в столовую картошку чистить…Как у тебя ловко получается с катрошкой.
- Не отвлекайся, - приказала великанша, ловко орудуя ножом.
- Ну, сижу я, чищу, значит, картошку. А тут генерал откуда-то взялся. Обход что ли с проверкой делал, а может  просто перекусить зашел.   Увидев, как я картошку чищу, начал на меня наезжать. Ну,  прямо как ты. Мол, что это боец? Шкурка толстая какая. Так солдаты у тебя голодные останутся. А вот  в войну. И так далее. А я и говорю: « Так я же дурак».  Генерал как-то  странно посмотрел на меня и говорит: «Уступи-ка место, сынок». И  давай ловко картошку из моего ведра  чистить. Тут, какие-то офицеры набежали. Начали на меня бочку катить. Как это мне не стыдно генерала заставлять свою работу делать. А я отвечаю: « Я дурак. К тому же внук маршала». Они тут рты и открывали. А генерал дочистил картошку и как заорет на меня: «Пошел вон из армии!!!!!!!!!!»

- Врешь, небось, - расправляясь с последней картошиной, Каланча подняла глаза на  рассказчика.
-  Немножко приврал, конечно. Но  заставить почистить за себя картошку командира, у меня получается, - хвастливо заявил Макс и добавил, - точнее командирш.

- Ах, ты! – заорала Каланча, поняв что ее провели, - а ну вон с ранчо!!!! Пока я тебя не пришибла, вояка недоделанный.