Бухгалтер Сергей Петрович Пойма не верил в Бога, и ко всем религиям относился скептически. Но и к атеистам себя не причислял:
- Как так, совсем ничего? - возмущался он безбожному мировоззрению. - Ничего быть не может! Везде баланс должен быть!
Зато любил Сергей Петрович грибы: и как закуску, так и тихую охоту. Возьмет лукошко, четвертушку водочки, хлебушка, огурчиков соленых, и в лес.
И вот однажды, накануне такой поездки, возвращался Сергей Петрович с работы. Как раз через Патриаршие пруды. Шел и размышлял о том, чем же так вдохновился когда-то знаменитый писатель, что устроил здесь место действия кровавой драмы. Или даже - трагедии.
"Ну ведь в те годы всем было очевидно, что никакого Христа... Что это все сказочки..." - отрывисто размышлял бухгалтер, шагая по тенистой аллее вдоль кромки пруда.
В другой раз Сергей Петрович удивился бы тому факту, как мало народу гуляет в такой благодатный августовский вечер. Что и музыка из репродукторов, отражаясь от водной глади и стен домов, коверкается и напоминает похоронный марш. Не удивил его и трамвай, давно отмененный и не ходивший здесь лет двадцать. Вагон вела рыжая вожатая в кожаной тужурке и шестиугольной фуражке. Она затормозила трамвай напротив бухгалтера и отворила двери. Из вагона вышла черноволосая девица в ослепительно белом брючном костюме. Лицо её скрывали большие солнечные очки, и если бы нашелся охотник разглядывать, то он непременно отметил, что одно стекло в очках тёмное непрозрачное, а вот второе - зеленое, сквозь которое виден глаз девицы - внимательный и пронзительный, угольно черный.
Но наблюдать было некому: все гуляющие куда-то вдруг разошлись, а Сергей Петрович, погруженный в думы о высоком, девицу просто не заметил. Тем не менее, она вышла из трамвая,  сжимая в кулаке, обтянутым кожаной перчаткой, ручку атташе-кейса, и самым возмутительным образом оказалась за спиной безмятежного Поймы. Там же оказался и трамвай с рыжей вожатой. Та подалась вперед, расплющив курносый нос о лобовое стекло, и жадно вперила наглые зеленые глаза в белую панамку бухгалтера. Да и сам трамвай весь привстал на передние колеса и беззастенчиво задрал задние. Сергей Петрович почувствовал внимание и рассеянно обернулся. Увидев громадину, нависшую над ним, он вздрогнул и присел. Под резкий и печальный треск лопнули брюки. Рыжая вожатая неинтеллигентно заржала, и растворилась вместе с трамваем. Но очкастая девица осталась:
- Прошу меня извинить, - заговорила она неожиданно низким голосом, щуря на бухгалтера видимый за стеклом глаз  - но ход ваших мыслей настолько интересен, что я не могу пройти мимо.
" #$_&дь, - подумал Пойма, ощупывая дыру на заднице, - что это было?"
- Трамвай, - усмехнулась очкастая, и заходящее солнце блеснуло в стеклах красным. - Видите ли, мне очень интересен предмет ваших мыслей. Вы думаете, что Михаил Афанасьевич вдохновился существованием Бога? Отнюдь...
- Н-ничего я не думаю, - пробормотал сбитый с толку Сергей Петрович, - вы вообще, кто? Из этих... Из лохотронщиков, что ли?
- И совсем напрасно, - пожала плечами девица и жестом указала на свободную лавочку: - Присядем?
Бухгалтер покорно проследовал за ней, но едва сели, стряхнул оцепенение:
- Что - напрасно? - пошел в наступление Сергей Петрович. - Вы вообще, кто? У вас документы есть?  Откуда здесь трамвай?
Собеседница молчала, чуть растянув плотно сомкнутые губы в улыбке. Когда бухгалтер выдохся, она положила на колени кейс и щелкнула замками:
- Давайте по-порядку, дражайший Сергей Петрович. Итак, напрасно - то, что вы не думаете. Это, знаете ли, отличает человека от животных - способность к размышлениям. Теперь, о том, кто я.
Позвольте представится, моё имя Шания. Я экстрасенс, психолог, занимаюсь научной работой. Вот мой документ.
Шания открыла кейс и продемонстрировала Сергею Петровичу бумагу, на которой он разобрал крупную надпись "Диплом".
"Гипнотизирует! - догадался бухгалтер. - Отсюда и сумасшедший трамвай! Надо ноги уносить".
- Нет, трамвай был по-настоящему, - Шания снова растянула губы в улыбке, - но он ушел.
- Вы знаете, - проблеял Сергей Петрович, - я пойду.
Он поднялся со скамейки и сделал неуверенный шаг, словно, ожидая удар в спину. И ожидания не заставили долго ждать:
- Пойма! Не торопитесь, - вся мягкость и щекотливая вкрадчивость пропали, голос Шании пронзил бухгалтера, словно холодный клинок. - Успеете еще к своему медведю.
Сергей Петрович замер и медленно развернулся:
- К какому еще медведю? - пролепетал он.
- К вашему, - безразлично повторила Шания. - Вероятно, голодному, потому что он вас съест.
- Как - съест?
- Послушайте, Сергей Петрович, - Шания дружески похлопала ладонью по скамейке, предлагая бухгалтеру занять место, - ведь все дело в том, кто управляет. Кто хозяин.
- Чему хозяин? - Сергей Петрович не торопился садиться на скамейку, а стоял напротив и незаметно для себя упер руки в бока.
- Вами, - улыбнулась ему Шания, - всем. Миром. Ведь тот роман был как раз об этом. О самом главном.

***

Вечером Сергей Петрович собирал сумку, готовясь к завтрашней грибной охоте, и размышлял о странной девице Шании с Патриарших. Разговора у них так и не вышло: стоило только девице намекнуть, что на все есть некая сторонняя воля, которую верующие считают Волей Божией, Сергей Петрович тут же оседлал своего конька и с азартом стал доказывать, что никакого божества быть не может. И что всякие пророчества и чудеса - не что иное, как совпадения и природные явления. Тогда он был непоколебим, и Шания уехала в своем трамвае ни с чем.
"Ни с чем, да не совсем, - подумал Сергей Петрович, разглядывая лист бумаги, оставленный новой знакомой. - Что за бредовый аусвайс?"
Документ был оформлен на его имя и гарантировал выполнение любого желания Сергея Петровича в обмен на все нематериальное имущество, которое останется после его смерти.
"Вот прям - все что угодно? - саркастически усмехнулся про себя бухгалтер. - А если луну с неба?"
Но какая-то сила не давала Сергею Петровичу выбросить этот листок и всю нелепую историю из головы:
"Медведь, голодный, сожрет, - хмыкал он, припоминая разговор, - да откуда там медведи-то?"
И все же Пойма боялся. Не самого медведя, а того, что встреча с ним неминуема и ничего поделать с этим нельзя. 

Тем временем в кафе "Орхидея", на открытой веранде  занимали столик Шания и рыжая вожатая. Шания была уже без очков и без кейса, а рыжая - без фуражки. Они обе пили латте из высоких бокалов, а рыжая еще трескала фруктовое мороженое, поданное в стальной креманке.
- Ваще, сейчас дела с человечками - швах, - жаловалась рыжая в перерывах между ложками с мороженым, - все такие грамотные, начитанные. Эти... у-о... Не, и-е!  Ие-зу-иты, во! Вот века два назад, а лучше три. Темнота, красота! Огнем пятки поджарил - сразу всему верить начинали.
- И сейчас так же, - снисходительно заметила Шания, - поджарь пятки - подпишет что угодно.
- Не, не, - рыжая затрясла головой, - ты чо, Шелл? Так не по правилам.
- Я о том, - Шания-Шелл бросила на собеседницу короткий, но внимательный взгляд, - что люди не меняются.
- А-а-а-а! - протянула рыжая и неудачно взмахнула ложкой, отправляя в разные стороны разноцветные брызги.
- Бэ! - буркнула Шелл, отряхивая рукав своего снежно-белого пиджака. - И все-таки, ты дура, Бесс.
- А ты - ботанка! - тут же выпалила Бесс. - И зануда!
Девушки встретились взглядами:
- Гляделки! - хором произнесли они.
Время споткнулось и, потеряв равновесие, остановилось. Две пары глаз: угольно черные и ярко зеленые вперились друг в друга.
- Нам пора готовить медведя, - спустя три вечности напомнила Шелл, - бухгалтер крепкий попался.
- Ну чо, сдаешься? - с вызовом поинтересовалась Бесс.
- Назовем это тактическим отступлением, - предложила Шелл и отвела взгляд.
И тут же ожил замерший ветерок, зашумели прохожие, застрекотал в газонной траве кузнечик. Бесс и Шелл поднялись из-за стола и спустились с веранды на аллею. Неспеша они направились вглубь парка.

***

На следующее утро Сергей Петрович бежал на электричку. Отчего-то не зазвонил будильник, и бухгалтер проспал. Теперь изо всех сил он старался нагнать упущенное время и успеть хотя бы на последний перед перерывом поезд.
Чтобы срезать путь, Сергей Петрович рванул через парк. Как опытный паркурщик, он перескакивал через ограды, торчащие из земли корни вековых дубов, огибал лужи и...
- Р-р-р-р!
Огромный рыжий медведь преградил дорогу. Бухгалтер так спешил, а его мысли были заняты только одним желанием - успеть, что он не остановился и даже не замедлился и со всего маху  влетел в хищника. Ответный удар тяжелой когтистой лапы отрезвил Сергея Петровича.
- Ма-ма, - прошептал он, поднимаясь на ноги и отирая ладонью окровавленное лицо.
- Ры-ы-ы! - обрадованно зарычал медведь и продемонстрировал великолепный оскал.
- Ой, - выдавил Пойма, и тут ноги его подогнулись, и Сергей Петрович сел на траву.
А медведь очень по-свойски облизнулся и двинулся вперед.
- Помогите... - прошептал бухгалтер, не отводя глаз от зубастой пасти зверя.
- Бог поможет, - откуда-то сверху раздался голос.
Эти слова вспыхнули в сознании Сергея Петровича огненными буквами. Он живо стал на колени и молитвенно сложил руки, лихорадочно подбирая слова, так чтобы было похоже на молитву.
- Подпиши бумагу! - потребовал тот же голос.
В руке Сергея Петровича оказался документ на желание , а в другой - шариковая ручка.
"Что же написать?" - бухгалтер с отчаянием взглянул на медведя. Тот, похоже, не торопился, а занялся изучением сумки, брошенной Сергеем Петровичем.
- Хочу, что бы все были христианами! - выпалил Пойма. - И чтобы звери тоже!
Его желание тут же отразилось в незаполненной графе документа. В другой раз Сергей Петрович немало бы удивился этому факту, но сейчас было не до того - медведь отшвырнул сумку и снова заинтересовался её хозяином.
- А-а-а-а-а! - дурным голосом взвыл Сергей Петрович, ставя свою размашистую подпись.
Где-то громыхнуло и запахло серой. Рыжий медведь вдруг успокоился и перестал скалить зубы.
- Фу-у-ух, пронесло, - бухгалтер отер со лба пот.
- Мой день был очень трудным, - вдруг произнес медведь и, задрав морду к небу, молитвенно сложил передние лапы, -   и я благодарен тебе за эту скромную пищу, которая сегодня оказалась у меня. Аминь!

***

Эпилог

Сергей Петрович Пойма был так шокирован выходкой медведя, что ничего не почувствовал, пока тот его ел.

Подпись автора

Удобная штука - фальшивая репутация:
всегда с собой и не оттягивает карман при ходьбе.